Квартира № 66 - Ольга Богатикова

Мы пересекли поляну и ступили на широкую утоптанную тропинку. Ничего интересного там не наблюдалось, однако сделав пару шагов, я остановилась, как вкопанная – показалось, будто кто-то тихонько позвал меня по имени.

– Что такое? – тут же спросил Немиров. – Вы что-то увидели?

Я хотела отрицательно качнуть головой, но вдруг заметила, как одна из веточек стоявшего рядом куста отделилась от своих соседок и, словно длинный узловатый палец, указала на небольшую земляную кочку, похожую на старый заброшенный муравейник. Я проследила за веточкой взглядом и охнула – под толщей земли совершенно точно находился какой-то прямоугольный предмет.

Мой локоть тут же сжала мужская ладонь.

– Где он? – прошипел в ухо Немиров. – Отвечай! Живо!

Я указала рукой в сторону кучи. Колдун бросился вперед. В воздух взлетели два земляных фонтана, потом полыхнуло серебристое пламя, и в руках Владислава появился маленький металлический сундучок. Немиров поспешно откинул его крышку – и выругался. Шкатулка была пуста.

– Ну, Глаша, – прошипел мужчина. – Ты мне за это ответишь!

– Я-то отвечу, а ты сначала спроси.

Из-за стоявшей неподалеку елки на тропинку вышла Глафира Григорьевна. В тот же миг чьи-то руки обхватили меня со спины и утянули в кусты, а на мое место уверенно шагнула другая девушка, как две капли воды похожая на меня.

Яйцо

Все произошло так быстро, что я не успела ни охнуть, ни испугаться. Секунда – и передо мной возникло взволнованное лицо Пети Белецкого. Я молча бросилась ему на шею. Он немного отстранился, быстро просканировал меня взглядом, а потом, убедившись, что со мной все в порядке, крепко прижал к себе.

Рядом кто-то тихонько фыркнул. Повернув голову, я увидела Гену и Силуяна Петровича. Леший ткнул вампира локтем в бок. Тот понятливо зажал свой рот обеими руками.

– Глаша, где Яйцо? – раздался с тропинки ледяной голос Владислава Немирова.

– Яйцо… – повторила Глафира Григорьевна. – Так тебе было нужно оно?..

Сквозь густую листву кустарника было видно – эти двое напряжены, как натянутые струны.

– Представь себе, – голосом чародея можно было заморозить Тихий океан. – Не треклятый родник, с которым ты, как наседка, носишься всю свою жизнь, а мой собственный артефакт. Где он, Глаша?

– Разбился, – соседка невозмутимо пожала плечами. – Много лет назад.

– Понятно, – кивнул Немиров. – А где Игла? У тебя?

– Смотря какую иглу ты имеешь в виду.

– Хватит паясничать, ведьма! – рассердился колдун. – Мне нужна сердцевина артефакта, который находился в этом ларце! Если я еще жив, значит, Игла тоже цела! Где она, Глаша?

Соседка усмехнулась. А потом поднесла руку к волосам и вынула из них длинную заколку-спицу. Немиров громко вздохнул. Мне показалось, что он сейчас швырнет в нашу главную по дому какое-нибудь страшное проклятие. Однако маг промолчал.

Глафира Григорьевна поднесла заколку к лицу и легонько на нее подула. Та вспыхнула голубоватыми искрами и действительно превратилась в иглу – длинную, черную, с широким ушком, которое светилось оранжевым огоньком. Соседка тоже изменилась – с нее будто бы спали колдовские чары. Теперь на месте крючконосой старушки стояла красивая темноволосая женщина, точно такая, какой помнил ее Владислав, но лет на десять старше.

Немиров при виде помолодевшей Глафиры вздохнул еще раз.

Соседка подошла к колдуну вплотную и протянула ему Иглу. Тот взял ее бережно, как новорожденного ребенка.

– Она? – негромко спросила волшебница.

Владислав кивнул.

– Выходит, Игла все это время была у тебя, – так же тихо произнес он. – Отчего же ты ее не сломала, Глаша? Это ведь так просто: раз – и подлеца Немирова больше нет.

Глафира Григорьевна качнула головой.

– Дурак ты, Влад. Дураком был, дураком и остался. Забирай свою железку и проваливай. А видящую нашу больше не трогай. Она – человек, и колдовские дела ее не касаются. У тебя в услужении достаточно нечисти, чтобы не привлекать к своим аферам обычных людей.

– Глаша…

– Иди, Влад. Но помни: если я еще раз увижу тебя в окрестностях нашего дома, прокляну так, что никакие артефакты не помогут.

Она повернулась к нему спиной, давая понять, что разговор закончен. А потом подошла к девушке, ступившей на тропинку вместо меня, и взяла ее за руку.

– Всего доброго, Алиса, – вежливо сказал маг. – Благодарю за помощь.

Он явно хотел сказать что-то еще, но отчего-то передумал. Вместо этого крепко сжал свою Иглу и растворился в воздухе.

Едва он исчез, плечи Глафиры ссутулились, и она вновь превратилась в худенькую седовласую старушку. Моя близняшка, которую соседка держала за руку, тоже начала меняться и вполне ожидаемо превратилась в дочку Силуяна Петровича.

– Баба Глаша, ну вы даете! – выдохнула Олеся, отпуская соседкину ладонь. – Вы ведь нам с папой едва лес не спалили. Между вами и Немировым такие искры летали, что я всерьез опасалась, как бы не случился пожар.

Глафира печально усмехнулась, а потом громко позвала:

– Где вы там, господа чародеи? Уже можно выходить.

Мы послушно вышли из-за куста.

– И это все? – разочарованно уточнил Гена. – Не будет ни битвы, ни стрельбы, ни погони?

– Битва была, – глухо сказала соседка. – Просто вы ее не увидели.

Вампир вопросительно приподнял бровь. Белецкий бросил на него укоризненный взгляд. Зато в глазах лешего плескалось такое щемящее понимание, что даже мне стало не по себе.

– Глаша…

Она качнула головой.

– Ничего не говори, Силуян. Что было, то прошло. Наш источник ему не нужен, и это самое главное.

Я подошла к старушке и молча ее обняла. Та поцеловала меня в макушку.

– Как ты, Алиса? – тихонько спросила она. – Испугалась?

– Немного, – призналась я. – Но в целом все хорошо. Спасибо вам большое.

Позади нас негромко кашлянул Петя.

– Глафира Григорьевна, нам с вами надо поговорить. Всем здесь присутствующим очень интересно, что конкретно сейчас произошло, и чем это может быть чревато. Думаю, мы имеем право знать.

Соседка пожала плечами.

– Конечно, имеете. Прошу всех ко мне в гости.

Во дворе дома что-то изменилось. Я почувствовала этой всей кожей, едва мы оказались рядом с нашей многоэтажкой. Голубоватое марево волшебного родника, окутывавшее все вокруг полупрозрачным облаком, превратилось в сплошной купол, распространявшийся едва ли